В глубине дома, прямо в спальне бывшей скандально знаменитой магички, в годы молодости и, так сказать, «бабьего лета» наводящей своим бурным темпераментом страх на коллег и учеников, раздалось болезненное покашливание.
– Ника, это ты? Ты уже вернулась, Николетта? – с беспокойством спросил заметно похрипывающий женский голос.
Будучи в молодости обладательницей завидного контральто, со временем подающая выдающиеся надежды Карлотта Ланкруа пристрастилась к трубке, которую курят моряки, с добавляемыми к табаку душистыми иль благовонными травами – якобы это помогает ей сосредоточиться на заклинаниях. Кое-каких высот она, конечно, достигла – зато теперь расплачивалась за это простудными заболеваниями, кашляя всякий раз при сквозняке, при перемене погоды... и вынужденно избегая заклинаний, в которых требовалось произносить большие объемы текста – неважно, по памяти иль по листку – где было важно не запнуться ни на секунду.
– Ты все купила, Николетта? Ничего не забыла? – откашлявшись, спросила магичка, возникнув, словно страдающее бессонницей привидение, на пороге своей комнаты.
Одета была бывшая знаменитая магесса в какой-то затрапезный домашний халат, в котором в годы своей известности ни за что бы не решилась появиться на публике – даже в таком эксцентричном обществе, которое всегда набиралось в Гильдии магов. Только халат, растрепанные светло-каштановые волосы и – о ужас! – босые ноги с искривленными косо обстриженными ногтями. Любимые мягкие домашние тапочки Карлотты наверняка находились сейчас где-нибудь на противоположной половине дома.

Карлотта заметно обрадовалась появлению ученицы, однако ложиться и позволять себя обслуживать, словно какая-нибудь помирающая престарелая богачка, вовсе не собиралась. Бывшая знаменитая магесса прошлепала босыми ногами на кухню, выпнула из-под стола те самые любимые мягкие тапки веселенькой красно-голубой расцетки, которые она недавно безуспешно разыскивала по всему дому кроме того места, где они спали с ног, наклонилась – почти не кряхтя, что было удивительно для ее возраста – и с какой-то залихватской гордостью – видишь, мол, что могу? – вынула из печи пирог. И хотя тот самую малость подгорел по краям, но магесса гордилась своим достижением так, как не гордилась бы никаким самолично изобретённым заклинанием.
– Сейчас будем чай пить, – с энтузиазмом проговорила магичка, разрезав пирог и раскладывая куски по тарелкам. – Как пирог, вкусный? – она явно ожидала похвалы за свои старания, как будто кулинарное искусство было куда почетнее и сложнее магии.

Карлотта Ланкруа когда-то в молодости и сама состояла в клубе «Драконоискателей» – до тех пор, пока по возрасту и состоянию здоровья не отделилась от них. Проявляемый Никой интерес к драконьему племени она приняла за то, что ее ученица познакомилась с кем-либо из членов клуба и сама заинтересовалась этими идеями. Темно-карие глаза престарелой магессы вспыхнули, заискрились молодым огнем. Она и раньше согласилась взять на обучение Николетту только потому, что девочка напоминала ее саму в юности, а уж теперь... К госпоже Карлотте словно бы вернулась ее вторая молодость.
– Это ты так думаешь! – в запальчивости воскликнула она, резко повернувшись и едва не сбив локтем собственную чашку. Чашка испуганно звенькнула, задрожала, мелко задребезжала и едва не перевернулась, уже готовая броситься в суицидной попытке вниз со стола... однако была вовремя подхвачена худощавой рукою хозяйки дома. По счастью, чаю оставалось в ней едва лишь на донышке... – Существуют такие драконы, которые не летают. – Затем, буквально через секунду, с экзальтированностью добавила: – Но да, ты права, в них действительно есть что-то магическое!..

Карлотта недовольно нахмурилась – что-то в словах ученицы ей не нравилось, и она собиралась это объяснить.
– Черные драконы самые большие и страшные, – недовольно отрезала она. – А вот насчет того, самые магичные они или нет – я не уверена. То, что они чаще всего упоминаются в легендах, еще не значит, что это заслуженно.
Взбаломошная магичка подлила к себе в чашку чаю, свежего и горячего взамен остывшего, отрезала себе еще один кусок пирога – своя стряпня, что ни говори, все равно ей нравилась, главным образом потому, что Карлотта сама испекла ее самостоятельно, а вкусовые ощущения стали к старости не такими яркими, и поэтому магесса не замечала огрехов. Да и вообще, не магово это дело – печь пироги: многие ее коллеги по Гильдии и такого не могли сделать. Разве что при помощи магии.
Залакировав откушенный кусок своей выпечки маленьким кусочком леденцового сахара, магесса экзальтированно продолжила:
– Когда я была немно... намного моложе и вела более активное участие в жизни Гильдии, от нашего Корнелиуса я слыхала о таких волшебных драконах, рядом с которыми черные драконы кажутся грубыми и неотесанными троллями по сравнению с волшебной красотой эльфов. Вот, например, облачные драконы. Белые как снег, мудрые и прекрасные, они невесомо парят среди облаков, никогда не опускаясь на землю. Ясно, что для сотворения такого чуда природе потребовалась намного более высокая магия, чем для этих твоих – фи! – грязных подобно копоти Черных драконов.
И разгоряченная спором магесса выдула одним махом свою полную более чем наполовину чашку чая, чтоб успокоиться.

– Единороги бывают разные, – нетерпеливо поправила свою ученицу магесса. – Как и драконы. Я хотела сказать, они не обязательно должны быть белыми... Единороги могут быть любой масти. Вот разве что черные встречаются очень редко – и это хорошо, потому что встреча с таким единорогом предвещает для девушки большую опасность. Н-да, очень большую опасность, ты поняла? – и она уставилась на Нику таким немигающе-строгим змеиным взглядом, как будто бы ожидала, что девочка тут же бросится на улицу искать встречи с черными единорогами, и ее срочно нужно предостеречь, иначе не избежать беды. Затем, не дождавшись этого и уже более успокоенная, добавила: – Но вернемся к нашим драконам. Я слышала, что где-то глубоко-глубоко на севере существуют ледяные драконы. Они прозрачные, словно хрустальные, и свет радугами играет на чешуе... Это необычайно красивое зрелище. Если бы я была помоложе и поздоровее, я бы, наверное, и сама попыталась присоединиться к какой-нибудь экспедиции... – в хриплом из-за простуды бархатном голосе Карлотты явственно слышались экзальтически-мечтательные нотки. – Говорят, будто дойти туда невозможно. Говорят, будто воздух там настолько холоден и морозен, что дыхание само собой замерзает на выдохе. Говорят, что вдохнуть его – это чистая смерть, потому что он начисто вымораживает тебе легкие... – от ее восторженности за версту несло чем-то зловещим, однако сама Карлотта этого не замечала. – Но ведь кто-то же это видел!.. Видел, а после этого прожил достаточно для того, чтобы рассказать обо всем этом другим... За такую красоту, наверное, и жизни отдать не жалко!.. – ее голос все же звучал недостаточно уверенно, что позволяло надеяться, что сумасбродная магичка отнюдь не спятила окончательно.

Карлотта выпила невкусный горячий отвар, стараясь не капризничать – магессе было неловко, что девочка, которую она взялась учить и о которой собиралась позаботиться, была теперь вынуждена сама заботиться о ней. Но годы уходят, силы уже не те, а старость не радость. После того, как ее худое немолодое тело, не взирая на охи, ахи и возражения, было укутано пледом и теплой шалью, они с Николеттой наконец взялись за следующий урок.
– Ты уже умеешь замедлять падение себя и легких предметов. Сейчас я покажу тебе кое-что интересное... – и хотя в комнате не было ни ветерка (внимательная Ника самовольно взяла на себя труд следить, чтобы в доме не было сквозняков, как это ни выглядело странным, что опасаться их приходится магу Воздуха), Карлотта сделала несколько пассов руками, как бы прислушиваясь к воображаемому ветру, который как будто бы сейчас находился в комнате.
Информация никогда не бывает излишней. Слухи, сплетни... Как, не выходя из дома, даже не вставая с кровати, можно узнать, чем живет весь квартал? Магичка произнесла несколько слов на тягучем гортанном языке (черты ее лица в этот момент несколько заострились и в лице проступило что-то восточное), а с последним словом сделала пасс руками, как бы приглашая ветер целиком появиться в комнате.
В воздухе почувствовалось чье-то дуновение, а спустя несколько мгновений откуда-то зазвучал ворчливый голос соседки Алтис, ругающей своего мужа, что тот плохо закрыл на ночь курятник, и какой-то пробравшийся зверь уволок у них самую жирную курицу. Да, Белянку, ее любимицу – если старый хрыч не верит, может пойти посмотреть, вот там, на земле валяются белые перышки. Да не здесь, а ближе к забору, он что, ослеп? Старик пытался что-то возражать в свое оправдание, супруга заводилась все сильней, на каждое его слово у нее находились два, а то и три. Однако вскоре на полслове голоса оборвались, хотя по всему выходило, что спор у них был еще не закончен. Это кончилось действие заклинания.
– Ты поняла? – спросила магесса. – Обычно оно притаскивает то, что есть поблизости, но временами получается что-то более интересное. Помню, мы как-то ехали лесом, и я случайно сколдовала это заклинание. Хотела наколдовать другое, но – так получилось. Как мы испугались, когда рядом с нами послышались голоса разбойников, спорили кто кого толкнул и пролил похлебку. Думали, сейчас они на нас нападут. На самом деле они были немного дальше. В общем, так получилось: мы их услышали, а они нас – нет. Легко отделались. – Закончив с воспоминаниями, она принялась обучать Нику, каким будет правильное положение рук, как нужно произносить слова, и вообще всем тем мелочам, от которых зависит успех заклинания. Несмотря на кажущуюся легкость заклинаний, магия была и оставалась сложным ремеслом, в котором нужно было учесть все детали.