Поляна Хранителей <---

Крыс из-за чего-то замешкался, потом догнал её – но, хваление Игдрассе, пока молчал, и Алессандра воспользовалась этим, чтобы вволю подумать о своём положении. Дубово-буковая роща всегда настраивала дриаду на философский лад – и судя по отзывам подружек, не только её одну. То тёмные, то светлые стволы сменялись один другим то справа, то слева, и пускай в пасмурную погоду и настроение девушки стало пасмурным – но это была светлая грусть. «Солнечный день сменяется дождливым, который затем снова сменяется солнечным, зимы и вёсны кружат одна вслед другой пёстрым круговоротом... Таков закон жизни. Ещё немного и всё наладится – нужно только ни перед кем не сдаваться и обязательно верить в это. Верить, как в древнюю, но непреложную Истину... такую же давнюю, как сам Волшебный Лес... пока он стоит...»
И она была права, эта Истина, потому что макушки крон вдруг зазолотились, как будто бы озарённые благословением Игдрассы, и сквозь резные дубовые листья начали проникать вглубь солнечные лучи, словно отважные эмиссары Света.
Лицо Алессандры также озарилось улыбкой.
– Калиоль, ты видишь? – радостно воскликнула девушка. – Солнце прогнало тучи! Тьма всегда будет слабее Света, а Истина сильнее Лжи! – Дриада лукаво прищурилась. – Ты же говорил, мол, всё началось с того, как нежданно солнце покрыли тучи. А теперь всё прошло!
Чувство радости, которое в настоящий момент испытывала девушка, было столь большим, что её даже не обеспокоило то, что камень начал снова казаться тяжёлым.

Реакция Калиоля оказалась слишком бурной, так что от неожиданности Алессандра даже выронила кристалл – неуклюже перевернувшись в воздухе, тот упал на траву, рядом с тропинкой. И как раз вовремя: взлёт крыса самым обескураживающим образом прервался и отважный грызун плавно спикировал прямо на руки девушке.
Перестав умываться, отряхиваться и прихорашиваться, усердно оглаживая мордочку лапками, Калиоль тут же выдал идею, как ускорить их путь. И в сообразительности грызуну было не отказать – только он ошибся дриадой. Алессандра вовсе не была уверена, что у неё получится... хорошо, пусть будет так: не была уверена, что это у неё получится снова. Надо признать, молодая дриада до сих не понимала, каким чудом ей удалось сбежать ДО того, когда всё это началось, и каким образом ей удалось вернуться обратно.
Однако свои ощущения она помнила – и потому была готова попробовать ещё раз.
– Только не обещаю, что у меня получится совершить переход с первой попытки, – проговорила Алессандра и аккуратно пересадила крысюка на травку, затем подняла кристалл и, внимательно оглядываясь по сторонам, зашагала дальше по тропке. – Нам нужна берёза. Не уверена, что сейчас это у меня получится с любым другим деревом.

Признание крысюка глубоко тронуло девушку, и дриада благодарно улыбнулась вслед маленькому, но удалому пушистому разведчику. Её улыбка стала ещё шире, когда крыс «нашёл» берёзу – старушка по-прежнему стояла на старом месте и помнила много лет, прошедших с тех пор, когда Алессандра ещё только-только начинала своё обучение.
– Ну что? Я смогу? – спросила она берёзу, когда до последней оставалось ещё несколько метров, и в шелесте листьев Алессандре послышалось «сможешь...».
Дриада подошла ближе, помедлила, прежде чем коснуться рукой коры, и перехватила кристалл поудобней, прижав локтём к талии. Для заклинания ей сейчас были нужны обе руки.
– Когда я скажу «Давай!», ты хватайся за меня, ладно, – обратилась она к Калиолю и коснулась берёзы.
Это было подобно повторяющемуся кошмару. «Но... почему же?.. Она же ведь только что говорила со мной...» Под тонкими белыми пальцами дриады снова с невероятной скоростью замельтешили буквы: «бьлтьлбдьотоипсваирипамбдлтиотрмармтищксв», очень похожие на те, что она почувствовала на месте катастрофы.
Алессандра уже была готова вскрикнуть от ужаса... только дыхание в груди перехватило и девушка смогла испустить лишь протяжный стон. Её лицо побледнело, зрачки расширились чуть ли не в пол-лица, а ноги сами подломились в коленях.
В такой ситуации достаточно было лишь малейшего толчка, чтобы соломинка переломила спину верблюду, и этот толчок не стал заставлять себя долго ждать. В окрестных кустах что-то задвигалось, зашуршало – и в ту же секунду из них вылетел камень, попав в самый центр высокого белоснежного лба Берёзовой дриады.
В следующий миг Алессандра, словно подрубленное дерево, повалилась без чувств прямо на траву.
Кристалл приземлился рядом.

Вельхеарг (чьё настоящее имя звучало как-то похоже на С-с-ск-к-кы-р-р-р-рс-с-с-с, только было не в пример богаче глухими свистящими и шипящими звуками) был когда-то ничем не выдающейся помойной крысой из разряда самых обыкновенных серых пасюков, и, вероятно, так бы этой крысой до самой смерти и оставался, проскрипел свою короткую никчёмную крысиную жизнь и сгинул, проскырив положенные ему природой несколько лет от старости или в зубах какого-нибудь прожорливого хорька...
Возможно, так и было бы, если бы не одно «но». Дом, в котором он обитал, был домом волшебника. И не какого-нибудь обычного доброго волшебника с длинной ухоженной белой бородой, имеющего обыкновение купать крыс в собственноручно изобретённых им противоблошинных зельях, делавших зашуганных и озлобившихся серых зверьков ухоженными и ручными очаровательными питомцами, а затем угощать их в награду за терпеливо перенесённое испытание халвою и засахаренными лимонными дольками. Нет, это был типичный представитель вида «волшебник злой», вернее даже, не столько волшебник, сколько колдун, впрочем, нахватавший и там и здесь несколько трюков. Решив, что для выполнения всевозможной грязной домашней работы ему нужен, более того, просто необходим слуга-фамилиар, колдун изловил ничтожного мелкого грызуна, накануне имевшего несчастье надкусить аппетитно пахнущий копчёный окорок как раз в тот самый момент, когда в подвал спустился (вероятно, с той же самой целью) волшебник, и попасться ему на глаза.
В течение нескольких месяцев Виз’зредд Виз’зрхард (так звали колдуна, и, скорее всего, это был его «рабочий псевдоним», а не настоящее, данное ему при рождении имя) воздействовал на пойманного, перепуганного до смерти и потому окрысившегося на весь мир зверька как магией, так и зельями, всяческими препаратами, которые, мучительно воздействуя на его сознание и тело, в конце-концов и сделали из Скырса того, кем был он сейчас.
За короткое время Вельхеарг вымахал в до отвращения крупного крыса, ростом почти с хорошего гнома (106 см), худого, но сильного и жилистого. Грязно-серо-бурая шерсть местами сходила с него клочьями, являя взору до отвратительности оголённую жёлто-серую кожу, покрытую цепочками шрамов. В правой когтистой лапе крыса-переростка была рогатка, с которой он умел обращаться не хуже чем с собственными зубами, и сейчас, ругая на чём свет стоит нахального непрошеного защитника подбитой им дриады, Вельхеарг готовился приложить его еще одним хорошим булыжником.
Натянув наскоро перекрученную жилу, Скырс отпустил её, и камень поспешил на рандеву к пушистому неприятелю, более обласканному судьбою и женским вниманием.

Глупая нахальная мелочь опять надвигалась, громко вопя свои угрозы, и Вельхеарг схватился за дубинку. Он даже не задумывался, могут ли летать крысы, и если да, то почему одни могут, а другие – нет. Праздные вопросы его никогда не интересовали.
А вот вопрос, где у этого горластого комка меха находится уязвимое место, праздным не был, и Скырс ударил его прямо посередине, рассчитывая если и не убить, то хотя бы оглушить крикуна.
Причём убить или оглушить – Вельхеаргу всё это было всё равно. Его никогда не мучили угрызения совести.