– На картинках?.. – так же шепотом переспросила Мария-Азалия. Обычно феи в её возрасте не имели ещё двойного имени. Мария-Азалия была исключением. А ещё она была воображалой.
Но только больше ничего такого неприятно-уничижительного она переспросить не успела, потому что на класс обратилось внимание учительницы.
– Здравствуйте, девочки! – хорошо поставленным голосом произнесла учительница Литания-Листраи, как только увидела, что все малолетние феи собрались на поляне. Феечки нестройно поднялись, свидетельствуя свое почтение, а затем расселись обратно. – Сегодня произошло знаменательное событие...
– Какое? – подняв руку, спросила кареглазая пухленькая улыбающаяся темноволосая феечка. Феечку звали Вишнёвый Цвет и она слыла очень доброй и послушной девочкой, неизменно весёлой и легко отказывающейся от любого мнения, если оно не одобрялось кем-то из взрослых. Взрослые феи, главным образом учительницы, души не чаяли в этой девочке, дети же предпочитали выбирать себе подруг поинтереснее.
– Нас удостоила своим присутствием Айэли, – с преувеличенной торжественностью объявила Литания-Листраи, бросив при этом такой взгляд на класс, что Вишнёвый Цвет покраснела, подумав, что должна была бы догадаться, и, высунув и прикусив от усердия кончик языка, начала быстро-быстро строчить в своем писчем листочке. Другие феечки таким усердием (а точнее сказать, таким легковерием) не отличались: в сторону Айэли лишь повернулись их прелестные головки, но – не более. Тем не менее, Литания-Листраи продолжала:
– И сейчас Айэли выйдет и расскажет всему классу, что у неё вчера случилось такое, из-за чего ей пришлось пропустить урок. Ну, Айэли, рассказывай! Мы тебя внимательно слушаем. Что же такое было на этот раз? Нашествие гигантских божьих коровок? – и Литания-Листраи деланно закатила глаза.
Очевидно, с матерью Айэли она ещё поговорить не успела.

– Калиоль?.. А, ну тогда понятно. Он же такой геро-ой!.. – насмешливо протянула какая-то феечка постарше с блондинистыми до белизны патлами до нижних кончиков крыльев. Глазки у неё были синие, цвета морской волны – только вот какие-то мелкие, так что даже длинные, загибающиеся вверх реснички не делали из неё эталон красоты. Хотя, если б она соизволила сделать попроще личико и перестала так презрительно щуриться, как будто вынуждена рассматривать какой-то недостойный её глаз предмет – к примеру, крысиные какашки – она могла бы показаться очень симпатичной, и по-своему, вполне даже привлекательной девочкой. Ну а так бросался в глаза носик, несколько похожий на птичий клюв, что в значительной степени негативировало создаваемое её лицом впечатление. – Помню, он как-то рассказывал, что прошлым летом один-одинёшенек поборол на лужайке около дуба десять рысей. Или двадцать – я всегда считала, он из скромности зачастую преуменьшает их количество...
– Это всё, Айэли? – приказавши взглядом наглой выскочке замолчать, очень сухо и строго спросила Литания-Листраи. – Ты ничего больше не хочешь добавить к своему рассказу? В своё оправдание?

«Звучит похоже на сказку...» Литания-Листраи решила, что обязательно проверит этот рассказ при первом же удобном случае. Не то, что бы она не доверяла Айэли или считала ту «врушкой» – просто очень большой фантазёркой. К сожалению, недисциплинированной фантазёркой. Даже для феи.
– В наших окрестностях уже сто лет не слышно ни о каких злых волшебниках, – с уверенностью произнесла она, обводя взглядом весь класс. – Тем не менее, должна предупредить вас, чтобы вы не доверяли незнакомцам и не заводили с ними дружбу, предварительно не узнав, кто они и откуда. К сожалению, приврать любят даже наши старые знакомые...
«Десять рысей?» – повторила вслед за своей подопечной Литания-Листраи и едва не прыснула со смеху – только вот перед классом этого сделать было никак нельзя, и её губы сами собой сложились в ироническую улыбку. У Литании-Листраи появилась своя идея относительно того, с какой целью приходила за Калиолем дриада, и она решила обязательно поговорить с Айэли о невоспитанно летающем крысюке и о его дурном влиянии на девочку после урока. Даже если после разборки с дриадами глупый крысёнок и прикусит свой не в меру длинный розовый язычок, это дело нельзя было пускать на самотёк.
К сожалению, Айэли – по мнению Литании-Листраи – всё ещё была слишком наивна, чтобы самостоятельно распознать вруна в своём окружении.
– Можешь садиться. Итак, девочки... – она подняла перед собою один предмет. – Тема нашего сегодняшнего урока... Кто-нибудь может сказать мне, что это такое?..
Как всегда, поднялся целый лес тонких девичьих рук.

– Да, Айэли? – наконец среагировала на поднятую руку Литания-Листраи. – Ты с чем-то несогласна? Хочешь дополнить ответ?
Класс недовольно загудел, протестуя против такого решения учительнице в духе «ну-я-же-первая-подняла-руку-ну-госпожа-учительница-ну-пожалуйста-спросите-меня-я-первая-я-лучше-знаю-что-это-такое». Взмахом руки и строгим взглядом Литания-Листраи добилась, чтобы это недовольное гудение стихло, затем сказала:
– Девочки, я считаю – мы должны дать Айэли ещё один шанс показать себя с лучшей стороны.
– Да ничего она не знает, наверное! – пробурчала с места феечка с длинными белобрысыми патлами. – Только то, что ей Калиоль рассказал!
Вопреки всему, в её голосе вовсе не чувствовалась уверенность.

Литания-Листраи изменилась в лице – она совсем не рассчитывала на такой ответ.
– Оч-чень хорошо, – произнесла фея, медленно оглядывая класс. – Удивлена твоими познаниями, Айэли. – Она хотела было добавить «Не ожидала этого от тебя», однако вовремя сообразила, что это будет не совсем педагогично. – Кто-нибудь ещё желает что-то дополнить? – вопреки её готовности к сюрпризам, желающих не нашлось.
Ответ не совсем соответствовал её ожиданиям: Литания-Листраи готовилась к тому, чтобы самой рассказать, как использовались в магии маргаритки. И, конечно же, более подробно, с остановками и повторами, чтобы все юные феечки смогли запомнить и выучить наизусть этот урок.
А на деле вышло, что сначала Вишневый Цвет приняла маргаритку за ромашку (однако она была такая хорошенькая, такая миленькая, ласковая и послушная девочка, что у Литании-Листраи не нашлось достаточно строгости, чтобы сделать ей замечание). Затем эта неугомонная фантазёрка Айэли обнаружила своё отличное знакомство с этим предметом. Литания-Листраи чувствовала, что должна поощрить этот интерес, чтобы девочке и впредь интересно было интересоваться именно тем, чем нужно (и чтобы у неё не оставалось времени интересоваться тем, что нельзя).
– А теперь, девочки, – Литания-Листраи показала рукой на отдаленный конец их большой поляны с гигантским дубом, – давайте мы с вами сейчас перелетим вон к тем кустам жимолости, и под их сенью у нас с вами будет практическое занятие на тему: как ухаживать за маргаритками.

– Что значит: «там»? – непонимающе переспросила Литания-Листраи. Айэли показалась ей довольно напуганной, но, с другой стороны, она же ведь была такая фантазёрка!.. – Что ты хочешь этим сказать?
В этот момент снова раздался рёв и гул – более громкий: теперь его смогла услышать даже Литания-Листраи... и услышанное сильно ей не понравилось. Фея побледнела, задрожала и попятилась, одной рукой прижимая к себе Айэли, которую она пыталась затолкнуть себе за спину, чтобы неведомое чудовище, если уж оно вдруг вздумает выскочить из кустов, в первую очередь заметило взрослую фею, и девочка имела лишний шанс убежать. Другой рукой она дважды взмахнула, подавая знаки остальным молоденьким феечкам, порхающим по поляне: в первый раз – чтобы привлечь к себе их внимание, а во второй – чтобы проявили благоразумие и ни в коем случае не бросились любопытствовать, что заметили Айэли и учительница.
Стоя к ним спиною, она не видела, заметил ли кто из девочек её предупреждение, и самое главное, что сейчас волновало её больше всего – это послушались ли они её или нет.

Литания-Листраи изрядно сомневалась в том, что кто-то «добрый и хороший» мог испускать такие резкие и неприятные звуки. «Он что же, совсем не ведает, что творит, когда так угрожающе рычит здесь из кустов и пугает детишек? Шальной медведь?.. Нет. Маловероятно...» Литания-Листраи не побоялась бы слетать и проверить, а если что – объяснить шутнику всю неправильность его поведения, или же вызвать подмогу, если нарушитель спокойствия угрожал не на шутку. Однако у неё на попечении был целый класс маленьких феечек, добрая половина из которых не научилась ещё достаточно хорошо маневрировать в воздухе, и Литания-Листраи чувствовала себя не вправе подвергать их хотя бы малейшей опасности. Поэтому она склонялась... да что склонялась, просто обязана была думать плохо о неизвестном и придерживаться второго, менее рискованного варианта. Лучше пожертвовать «рычуном», нежели доверенными ей детьми!..
С другой стороны, чем ей занять девчонок, чтобы они от большого ума и старания не бросились к ней, возможно, тем самым подставляя себя под удар?
– Айэли, – тихо, но твёрдо велела девочке фея-учительница, – лети к остальным. Быстро сплетите венок из маргариток. Я пока что попробую вступить с ним в контакт.
Она подтолкнула милую, однако ужасно недисциплинированную феечку прочь от кустов, в ту сторону, где сейчас, по предположению Литании-Листраи, должна была находиться вся группа, и, пятясь и не отводя пристального взгляда от зловещих кустов, медленно последовала за ней.

Литания-Листраи наконец-то смогла взглянуть на своих подопечных. Благодарение Игдрассе, все они были в сборе.
– Спасибо, девочки! – надевая венок, сказала учительница. – Вы молодцы!
Наконец-то она могла разглядеть того, кто рычал на них из-за кустов (одновременно Литания-Листраи подумала, что большое счастье, что этот кто-то так никак и не решился на них напасть). Она посмотрела на кусты... и здесь-то учительница Литания-Листраи почувствовала разочарование, потому что в кустах никого не было. Она подлетела ближе, а затем – ещё ближе...
Бесполезно. Ничьего присутствия. Никаких следов.
«Это кто это, в таком случае, здесь рычал? И куда он успел убраться, если на земле не осталось практически никаких следов?» – мучилась недоумениями Литания-Листраи.

– Ничего, – прокричала в ответ Литания-Листраи. Она не смогла разобрать по голосу, кто из девочек задал ей этот вопрос, только это было и неважно. – Летите сюда! Посмотрите! У вас молодые глаза, зорче моих! Может быть, что-нибудь и заметят?
Феечки стайкой подлетели к ней, Литания-Листраи сказала им не опускаться на землю, чтобы случайно не затоптать следов, если они там окажутся... только эта предосторожность оказалась излишней, потому что следов они так и не нашли. И учительница, и молодые феечки выглядели очень удивлёнными. Некоторые из них даже попытались высказаться, будто бы Айэли всё это показалось.
Но потом, когда учительница и девочки полетели к делянке маргариток, чтобы расплести венок и снова посадить на место цветы, пока они не погибли, странный рык послышался уже оттуда. Литания-Листраи схватилась за венок, надела его на голову, чтобы уж на этот раз засечь нахального пугателя. Однако снова ничего не увидела.
– Ничего не понимаю, – растерянно проговорила учительница.

– Нет, не думаю. Маргаритки обязательно разоблачили бы его, – не раздумывая, ответила Литания-Листраи – столь велика была её вера в цветы и фейскую магию. – Будь то скрывающийся маг-иллюзионист, или не имеющий тела призрак... – она не договорила, но, впрочем, всё было и так ясно: «невидимка» должен быть существом более незаурядным, чем это сейчас представляется феям, и простыми и проверенными средствами его не разоблачишь.
– На сегодня урок окончен, – сказала фея-учительница. – Позаботьтесь о маргаритках и можете разлетаться по домам... – в этом месте голос её слегка дрогнул, и Литания-Листраи продолжила: – И, пожалуйста, будьте осторожны. В нашем Лесу начинает твориться что-то странное, вы же сами слышали только что...
Вспомнив, что она запланировала сделать в начале урока, фея добавила:
– И, Айэли, передай, пожалуйста, своей матери, что чуть позже я хотела бы навестить её, если она не против, – это было выражением вежливости: на самом деле они с матерью Айэли были добрыми подругами, но Литания-Листраи понимала, что на этот день у Эвлин-Еванджелины могут быть и другие планы, и поэтому следовало предупредить её загодя.